Guennadi Aïgui parlait de Pétér Eïzin ainsi : « Pétér Eïzin : né en 1943 au village d’Enehmet. Diplômé de l’Institut pédagogique d’Etat, il travaille aux Editions d’Etat. Il est avec son ami Aléxéï Attil, le plus important poète tchouvache de la génération d’après dégel. Comme tel, il a exercé une grande influence sur les écrivains des années 70 et 80 ». (« L’œil des champs : Anthologie de la poésie tchouvache établie et présentée par Guennadi Aïgui, traduit sous la direction de Léon Robel ; Circé, Collection Unesco, 1996, p.288).

Voici une chanson par Alexandre Aïdarov du groupe « Taraï » en Estonie (il reprend un poème de Pétér Eïzine qui s’appelle « Je ne sais pas ») ainsi que le texte sur la poésie d’Eïzin par Atnér Huzangaï, «Le silence forge ma parole sur l’enclume de la tempe… »,  et un poème de Pétér Eïzin «Nous, nous sommes des gaillards» écrit en 1969.

«Le silence forge ma parole sur l’enclume de la tempe… »

Afin de comprendre les vers d’Eïzin, de saisir leur sens il faut se rappeler quand ses premiers livres ont apparu. La voix du poète s’est fait entendre à la fin des années 60 – début des années 70. Et depuis ce temps sa voix résonnait doucement – si on le compare avec des voix de sa génération, – avec une fermeté et un humanisme, maintenant comme avant elle reste une voix secrète. Un rayon de lumière dans l’espace rempli du sortilège noir.

L’image par Eïzin est une image de l’époque où rien ne pousse dans un espace maudit, dans un espace moisi. Nous sommes des hommes qui sont passés par ce temps noir. A cette époque l’énergie vitale diminuait, les gens, intimidés, tournaient la tête les uns des autres, dans l’air étouffant la poésie et l’art se fanaient.

Les vers d’Eïzin, une gorgée d’air frais pour la poésie tchouvache, étaient clairs comme gouttelettes de rosée, doux comme flacons de neige.

Eïzin vit dans son propre monde ; des phénomènes y parlent leur propre langue. Le poète la perçoit et la rend compréhensible pour nous. Par ses vers, on apprenait à sentir l’âme de la nature par notre propre âme, on s’initiait au langage anodin et candide de l’amour.

Par la parole sans ambages Pétér Eïzin a réussi transmettre la dépression sociale et psychologique de ce temps noir. Il montrait de la compassion pour son peuple, appelant pour la protection de ceux qui souffraient. Le poète partageait avec nous ses pensées sur le sort triste du peuple tchouvache, déplorant l’inaccessibilité de la vie libre et heureuse pour ce peuple. Il s’éloigne de gens riches et glorieux afin d’être avec des pauvres, misérables – ces compagnons perpétuels d’un véritable poète.

La force pure vainc le mal. Grâce à l’art Pétér Eïzin a réussit à préserver en lui-même, en son for intérieur, une étincelle lui donnée par Dieu.

Dans son œuvre, selon le précepte de Mitta, il se met à l’épreuve devant d’autres grands poètes : en voyant le monde autour de lui par leurs yeux il lui accorde sa juste valeur. En ses propres termes :

…les yeux immortels de mes ancêtres

rayonnent et

dans mon âme

pénètrent en perçant le corps.

La parole d’Eïzin n’a pas été foulée aux pieds, elle n’a pas été emportée par le vent ; elle est sortie, libérée, de ce monde maudit, et jusqu’à présent elle nous accorde son soutien. Par sa force secrète, par sa beauté nouvelle, par son silence calme.

Atnér HUZANGAÏ.

Ce texte en langue tchouvache (l’original) : «Тӑнлав сунталӗ ҫинче сӑмахӑма туптать шӑплӑх…»

Эйзин сӑввисене ӑнланас, вӗсен тупсӑмне палӑртас тесен унӑн малтанхи кӗнекисем хӑҫан кун ҫути курнине аса илмелле пулӗ. Сӑвӑҫӑмӑр 70-мӗш ҫулсен пуҫламӑшӗнче е 60-мӗш ҫулсен вӗҫнелле хӑйен сассине тупнӑ. Ҫав вӑхӑтран унӑн хытах мар сасси – тантӑшӗсемпе танлаштарсан – ҫирӗп ӗненӗвӗпе, ҫынлӑхӗпе уйрӑлса тӑракан – ун чухне те, халӗ те – вӑрттӑн сасӑ. Хура тухатмӑшсем тухатнӑ тавралӑхри ҫутӑ пайӑрки.

Тухатнӑ тавралӑх тенӗрен вӑл ӳсӗнӳсӗр, пӑнтӑх тапхӑра пӗлтерекен эйзинла сӑнар пулать ӗнтӗ. Эпир – ҫав тӗксӗм тапхӑр витӗр тухнӑ ҫынсем. Ун чухне чӗрӗлӳ вӑй-хӑвачӗ пурнӑҫра чакса пычӗ, ҫынсем пӗр-пӗринчен ютшӑнса-пӑрӑнса ҫӳретчӗҫ, пӑчӑ сывлӑшра сӑмахпа ӳнер хавшаса пыратчӗ.

Анчах Эйзин сӑвви, чӑваш поэзине уҫӑ варкӑш пек вӑркӑнса кӗнӗскер, сывлӑм тумламӗ пек тасаскер, юр пӗрчи пек ачашскер пулнӑ.

Эйзинӑн – хӑйӗн тӗнчи, унти пулӑмсем хӑйсен чӗлхипе пуплеҫҫӗ. Сӑвӑҫ ҫав чӗлхене ӑнкарать, пире валли те куҫарса парать: лӑпкӑ та таса савӑшу чӗлхине, ҫут ҫанталӑк чунне туйма унӑн сӑввине вуласа вӗренеттӗмӗрччӗ.

Пӑнтӑх тапхӑрӑн социаллӑ-психологиллӗ пусӑрӑнчӑк лару-тӑрӑвӗнче чӑн сӑмаха тӳрӗ пуплевпе калама пултарнӑ Петӗр Эйзин. Тӑван халӑха шеллесе, хӳтӗлесе этем асапне кӑтартнӑ. Чӑвашӑн мӗскӗн шӑпи ҫинчен шухӑшласа, ӑна ирӗклӗ, телейлӗ пурнӑҫ пӳрменнишӗн хуйхӑрса, пӗлтерет пире сӑвӑҫ. Пуян, чаплӑ ҫынсенчен пӑрӑнать вӑл. Чухӑнсемпе, мӗскӗнсемпе – ӗмӗртен пыракан чӑн-чӑн поэт йӑлипе – пӗрлӗ пуласшӑн.

Усала таса хӑват ҫӗнтеретех. Петӗр Эйзин пултарӑвӗ ӑна хӑйне, унӑн чун ӑшшине, Турӑ панӑ хӗмне упраса хӑварма май панӑ.

Хӑйӗн поэзири тивӗҫне вӑл Митта халалӗпе ытти аслӑ ӳсӗмри поэтсем умӗнче тӗрӗслесе тӑрать, йӗри-тавралӑха вӗсен куҫӗпе сӑнать, чӑн хак парать. Хӑй калашле:

… асаттесен вилӗмсӗрленнӗ куҫӗсем

ҫиҫе-ҫиҫе илеҫҫӗ те

чуна

ӳт витӗр шӑтарса кӗреҫҫӗ пек.

Эйзин сӑмахӗ такамӑн ури айӗнче вилмен, ҫилпе вӗҫсе кайман, тухатнӑ тавларӑхран ирӗке тухса халӗ те пире тӗрек парса тӑрать. Хӑйӗн вӑрттӑн вӑй-хӑвачӗпе, ҫӗнӗ илемлӗхпе, шӑплӑхпа.

Атнер ХУСАНКАЙ.

Et la version en langue russe : «На наковальне виска кует Тишина мое слово…»

Чтобы понять стихи Эйзина, проникнуть в их суть нужно вспомнить, когда увидели свет его ранние книги. Голос нашего поэта прозвучал в конце 60-х или в начале 70-х годов. С того времени голос его звучал негромко – по сравнению с его ровесниками – с твердой уверенностью, отличаясь человечностью – как тогда, так и сейчас – сокровенный глас. Луч света в пространстве, охваченном чёрным колдовством.

Эйзин рисует образ эпохи заплесневелости, застоя в этом заколдованном пространстве. Мы – те люди, которые прошли через этот темный период. Тогда жизненная энергия шла на убыль, люди, стесняясь, друг друга обходили стороной, в душном воздухе искусство и поэзия иссыхали.

Cтихи Эйзина, принесшие глоток свежести в чувашскую поэзию, были чисты как капли росы, нежны как снежинки.

У Эйзина свой собственный мир; явления там ведут речь на своем языке. Поэт тот язык постигает и делает его понятным нам: мы учились на его стихах душой чувствовать душу природы, изучали кроткий и чистый язык любви.

Петр Эйзин сумел прямо, без обиняков, передать состояние социально-психологической подавленности эпохи застоя. Он писал, чтобы защитить страдающих, сочувствуя родному народу. Поэт делится с нами размышлениями о горькой судьбе чувашского народа, горюя о недоступности свободной и счастливой жизни для него. Он отстраняется от богатых, прославленных людей, чтобы быть с бедными, нищими – по вековому обычаю, свойственному истинному поэту.

Плохое побеждает чистая сила. Творчество помогло Петру Эйзину сохранить себя, нежность своей души, свой талант.

Свой долг в поэзии по завету Митты он поверяет перед ликами других поэтов старшего поколения, смотрит их глазами, оценивая окружающее. Говоря его же словами:

…бессмертные глаза предков

сияют и

в душу

проникают сквозь тело.

Слово Эйзина не умерло под ногами растаптывающих, ветром его не унесло; выйдя на свободу из мира черного колдовства, оно и сегодня даёт нам опору. Сильное своей скрытой мощью, новой эстетикой (красотой), тишиной.

Атнер ХУЗАНГАЙ.

* * *

Pétér Eïzin

Nous, nous sommes des gaillards…

Nous, nous sommes des gaillards,

et vous, vous êtes des gaillards,

de plus gaillards que nous,

ça existe

Nous, nous sommes riches,

et vous, vous êtes riches,

de plus riches que nous,

ça existe

Nous, nous sommes bêtes,

et vous, vous êtes bêtes.

Plus bêtes que nous

cela n’existe pas.

1969

(« L’œil des champs : Anthologie de la poésie tchouvache établie et présentée par Guennadi Aïgui, traduit sous la direction de Léon Robel ; Circé, Collection Unesco, 1996, p.288)

Merci à Atnér Huzangaï pour l’autorisation de publier son texte ici,
à Iosif Dmitriev-Trér pour l’aide dans la traduction de ce texte en russe, et
à Evgenïa Moisseeva pour son aide dans la traduction de ce texte en français.